— Что это? — промелькнуло в голове.
Мысли роились вокруг друг друга, дышать стало невозможно. Глотку будто схватили ладонью, прижимая к кровати. Шевельнуть конечностью – нет, не получается: руки с ногами словно привязали к кровати, подготавливая изымать органы живьем. Глаза открылись, пришло осознание, что происходящее – не сон, хоть время было за полночь. Взгляд метался со стороны в сторону, остановившись на телефоне. Стоило лишь громко произнести: «Набор номера» с именем контакта, чтобы совершить звонок, но нет: голосовые связки в паре с языком отказывались работать.
— Нет, таким не может быть конец, я не верю в это, — проносилась мысль, вызывая вспышки гнева и отчаяния.
В теле чувствовался жар, вступающий в контраст с внутренним холодом, словно кубик льда бросили на раскаленный метал. Спина покрылась потом, о чем дала понять прилипнувшая футболка. Складывалось ощущение, как будто меня с кровати, вырывая ото сна, бросили в болото с навозом, кишащее личинками. Эти мерзкие создания залезли в рот, оставив нетронутыми лишь глаза… Я знал, что нужно что-то делать. Спасаться, но как? Перебирая в голове варианты не удалось найти ни единого, способного помочь. Задыхаясь, я в панике захотел убрать ладонь с горла правой рукой, рука не слушалась. В нос ударил странный запах, сочетавший в себе тающий воск свечи и гнилого лука. На тот момент, закрывая глаза, мне казалось, словно так пахнет смерть…
За день до случившегося мне позвонили и сказали, что отец умер. Из-за гангрены, как это часто бывает у диабетиков, ему отрубили пол ноги, рана никак не затягивалась и… Остальные подробности не сообщили. Голос в динамике телефона содрогался, после, перешёл на плачь. Выслушав до конца мать и уверив, что приеду как можно быстрее, попрощался, отправившись собирать вещи. На то время я учился вне родного города.
Странные чувства. Обычно, когда люди теряют родного человека, им становится грустно, во мне же обитала полнейшая пустота. Как будто камень, летящий в глубокий колодец, я собирал вещи складывая их в чемодан. Проходя мимо зеркала, держа в руках зубную щетку, я остановился, посмотрев в отражение. Ради приличия захотелось хотя бы попробовать заплакать, но не получалось. В конечном итоге, это ведь сложнее, чем сходить в туалет по большому.
— Оно и не странно, — возникла мысль, — ведь как можно плакать за тем, кого практически не знал?
Оправдание, или нет, но эти слова унесли терзания из-за бесчувственности из головы. Попрощавшись с соседом по квартире, сообщив, что вернусь через неделю, я не успел опомниться, как оказался на улице.
Начало весны радовало теплой погодой и от аромата цветущего дерева на душе похорошело. Подойдя ближе, чтобы сорвать ветку, мой взгляд остановился на бабушке стоящей на противоположной стороне улице. Она смотрела прямо на меня. Наши взгляды встретились, её руки пришли в движение: не отрывая полные глаза страха, старуха трижды перекрестилась и ушла прочь.
— Странная, — пробормотал себе под нос.
Проводя бабушку взглядом, я отломал маленькую веточку с дерева и спрятав её в сумку, отправился на парковку к машине.
Спустя час оказался дома, идя к родственникам. Дальше всё по классике, как и полагается на похоронах. Чувствуя себя не в своей тарелке на этом празднике горя, мне хотелось быстрее вернуться на учебу. Возможно, прозвучит не красиво, но какой смысл обманывать себя и окружающих, если можно этого не делать? На следующий день желание обрело форму реальности, и я уехал.
Идя по улице с бутылкой пива и двумя пачками сухариков, которые за планом должны были скрасить вечер, передо мной возникла цыганка. Та подошла и внимательно на меня посмотрела. Не желая разговаривать, я машинально уложил пачку сухариков в просторный карман её жакета, сделал шаг в лево и обошел женщину стороной.
— Это тебя не спасет, — послышался за спиной тихий голос, — но, спасибо — добавилось чуть громче.
Не оборачиваясь, заставил идти себя дальше. Все мы знаем, как оно бывает с румынскими конными наездниками: не успеешь сказать парочку слов, как приходишь в сознание золотя ручку на удачу. Нет, спасибо, и так с меньшей добычей домой возвращаться.
Соседа дома не было. В уме прозвучало тройное «ура» от мысли, что не придется в который раз говорить, мол все хорошо и слушать утешительных речей. Зайдя в комнату, бросил на стол пиво с пачкой сухарей и не переодеваясь уложился на кровать, погрузившись в мысли. За окном темнело, в голове прокручивались воспоминания. Вот я с отцом на море, мы особо не разговариваем, не находя темы для разговора, сидя напротив друг друга следя за волнами. Картинка меняется: мы едем в деревню. В машине тихо, мы молчим. Его рука тянется к автомагнитоле, включается музыка и спустя мгновение в моих ушах возникают наушники.
— Нашлось, о чем думать, отдохнуть же хотел, — ударяя кулаком о стену напротив, я подминаю подушку под себя.
Косточки начинают ныть, мысли плывут, за окном появляются очертания луны и ощущение, словно тело тает, относя за грань сознания…
С полуприкрытыми глазами, улавливая аромат лука и воска, не в состоянии шевельнуться, я замечаю тусклый желтый свет. Веки открываются шире, пытаясь обнаружить источник свечения.
— Свеча, — проноситься в уме, — но откуда?
Ровно, как и луку, ей тут неоткуда взяться.
Внутри возникает неподкрепленная надежда, сопровождаемая ощущением контроля над пальцами правой руки. Кончики указательного, большого и среднего пальца сжимаются вместе, рука тянется ко лбу, после к животу, правому и левому плечам, а затем… Падая с кровати, чувствуя холодный след на шее, я выбегаю в коридор и замираю на месте: впереди возникает темный силуэт, темнее, царящей тьмы. Краем глаза замечаю очертание руки, тело пробивает дрожью, тень оборачивается и жестом велит идти за ней. Делая два шага назад, ноги теряют почву, и я оказываюсь на полу. На лбу капельки пота, сердце автоматной очередью выстреливает в ушах, стуча в груди. Глаза полностью открыты, их ослепляет свет луны, отдавая желтым. Аромат лука исчез, смотря на луну, я понимаю, что источником свечения была не свеча. Вспоминая тень в коридоре, вооружившись телефоном, выхожу из комнаты и помимо соседа, в недоумении шагающего ко мне, никого не замечаю.
— Что случилось, почему ты кричал? — его ладонь ложиться мне на плече, а голос звучит взволновано.
— Ничего, дурной сон, бывает — отвечаю, стараясь скрыть нотки недавнего испуга.
Благодаря за беспокойство, уверяя, что всё хорошо, одеваюсь, выхожу из дома и сажусь в машину. Мне казалось, я знаю, что нужно делать. Звук двигателя нарушил ночную тишину, машина тронулась с места.
Добравшись, я взглянул на часы: три часа ночи. Посмотрев вперед, передо мной возникло море крестов. Никогда не думал, что окажусь среди ночи на кладбище. Едва моя нога переступила обитель покойников, возникло ощущение, словно за мной кто-то следит. Тягучее, отдающее прохладой, оно не покидало меня, пока я, шагая вперед, разглядывал фотографии ушедших. Взгляд остановился на надгробие с фотографией ребенка. Скользя дальше, заметил знакомое фото, возвышающееся на кресте под свежей могилой. Ставая на против, я посмотрел на фото отца, желая получить ответы.
За спиной послышался шорох. Он был не похож на шум ветра. Кулаки сжались, костяшки впирались в кожу, готовясь давать отпор кто бы там не был. Желая ответов, бежать не имело никакого смысла, особенно после случившегося час назад. Шорох обрел очертание шагов, постепенно приближаясь, к слуху доносилось тяжелое дыхание.
— Раз, два, три… — отсчитывая в уме до десяти, дал обещание, что, обернувшись сразу ринусь в атаку, и даже если придётся убить…
К одному дыханию добавилось второе, недоумевая, я резко развернулся и увидел, как в мою сторону идет мужчина в обветшалой одежде, сопровождаемый дворовым псом.
— Ну и дела, — с отдышкой, обратился незнакомец, — сигарета найдется?
Его пес стал рядом, обратив взгляд на меня, заставив узнать в нем что-то невообразимо знакомое. Похлопав по нагрудному карману ветровки, я извлек пачку сигарет и протянул вперед.
— Что вы тут делаете? — мужчина закурил, зажигая спичкой табак, в то время как его собака села рядом со мной.
Незнакомец посмотрел на меня, на свежую могилу, а после – указал пальцем на свою собаку.
— Не я, а он, — делая затяжку последовал хрипловатый голос, — этот сорванец не давал мне покоя два часа, а когда я поддался на его уговоры идти следом, то привел меня сюда — сделав затяжку, он добавил — время от времени такое случается, приблизительно, раз в год-два.
Собака виляла хвостом, начиная тереться об мое колено мордой, желала, чтобы на нее обратили внимание.
Луна выглянула с-под тучи, осветив всё вокруг. Стоящее рядом животное выглядело молодо, чего не скажешь о владельце. Старик, заметив происходящее, грустно улыбнулся докуривая сигарету. Я протянул ему пачку с сигаретами еще раз, тот благодарно кивнул и добавил.
— Видимо, кто-то не успел попрощаться, — грустно улыбнувшись, мужчина обернулся и пошёл, говоря на ходу — через час вернусь, не потрать время зря.
Собака стала на задние лапы и прыгнула мне на колени, взглянув влево. Проследовав за её взглядом, увидел фотографию отца. При свете луны, улыбающийся мужчина выглядел грустнее, чем до этого. И тут меня осенило. Укладывая ладонь на голову животного, я присел на корточки и посмотрел ему в глаза. Послышался удовлетворительный лай, сопровождаясь скулением. Впервые за все время, я, наконец, заплакал.
— Хорошо, — ответил полушёпотом, — давай поговорим.
